Неточные совпадения
Ехать пришлось недолго; за городом, на огородах, Захарий повернул на узкую
дорожку среди заборов и плетней, к двухэтажному деревянному дому; окна нижнего этажа были частью заложены кирпичом, частью забиты досками, в окнах верхнего не осталось ни одного
целого стекла, над воротами дугой изгибалась ржавая вывеска, но еще хорошо сохранились слова: «Завод искусственных минеральных вод».
Он
целый час ходил взад и вперед по
дорожке, ожидая, когда отдернется лиловая занавеска. Но прошло полчаса, час, а занавеска не отдергивалась. Он ждал, не пройдет ли Марина по двору, но и Марины не видать.
Помню еще около дома огромные деревья, липы кажется, потом иногда сильный свет солнца в отворенных окнах, палисадник с цветами,
дорожку, а вас, мама, помню ясно только в одном мгновении, когда меня в тамошней церкви раз причащали и вы приподняли меня принять дары и
поцеловать чашу; это летом было, и голубь пролетел насквозь через купол, из окна в окно…
Между прочим, я встретил
целый ряд носильщиков: каждый нес по два больших ящика с чаем. Я следил за ними. Они шли от реки: там с лодок брали ящики и несли в купеческие домы, оставляя за собой
дорожку чая, как у нас, таская кули, оставляют
дорожку муки. Местный колорит! В амбарах ящики эти упаковываются окончательно, герметически, и идут на американские клипперы или английские суда.
Против роскошного дворца Шереметевской больницы вырастали сотни палаток, раскинутых за ночь на один только день. От рассвета до потемок колыхалось на площади море голов, оставляя узкие
дорожки для проезда по обеим сторонам широченной в этом месте Садовой улицы. Толклось множество народа, и у всякого была своя
цель.
Старый парк зарос и одичал; по
дорожкам начал пробиваться осинник; на месте старого дома валялись осколки кирпича и поднялась
целая стена крапивы и лопухов.
Я подумал-подумал, что тут делать: дома завтра и послезавтра опять все то же самое, стой на
дорожке на коленях, да тюп да тюп молоточком камешки бей, а у меня от этого рукомесла уже на коленках наросты пошли и в ушах одно слышание было, как надо мною все насмехаются, что осудил меня вражий немец за кошкин хвост
целую гору камня перемусорить.
Не выдержал бедный Александр: приехал на третий день. Наденька была у решетки сада, когда он подъезжал. Он уж было обрадовался, но только что он стал приближаться к берегу, она, как будто не видя его, повернулась и, сделав несколько косвенных шагов по
дорожке, точно гуляет без
цели, пошла домой.
И с этими словами учитель отрадно разжал свои руки, и
целая груда человеческих костей рухнула на
дорожку, точно будто он вдруг весь сам выпотрошился.
— Вчера у окна подсматривал, — рассказывала Вершина. — Забрался в сад, когда мы ужинали. Кадка под окном стояла, мы подставили под дождь, —
целая натекла. Покрыта была доской, воды не видно, он влез на кадку да и смотрит в окно. А у нас лампа горит, — он нас видит, а мы его не видим. Вдруг слышим шум. Испугались сначала, выбегаем. А это он провалился в воду. Однако вылез до нас, убежал весь мокрый, — по
дорожке так мокрый след. Да мы и по спине узнали.
А именно: не успела Анна Васильевна послать свой прощальный привет Царицыну, как вдруг в нескольких шагах от нее, за высоким кустом сирени, раздались нестройные восклицания, хохотня и крики — и
целая гурьба растрепанных мужчин, тех самых любителей пения, которые так усердно хлопали Зое, высыпала на
дорожку.
У первой ступеньки на каменную лестницу, красневшую своей суконной
дорожкой, он простился с Еленой Петровной и на мгновение, пожимая холодную, прозрачную старую руку, задумался в нерешимости: не
поцеловать ли? Но мысленно махнул рукой и в отчаянии подумал: «Все равно! Эх, кондрашка бы поскорее!»
В парке
дорожки до того заросли, что для расчистки их тоже требовалась
целая уйма денег.
«Сидел я у крыльца на лавочке, когда Петр Яковлевич с трубкою в руках прошли мимо меня после утреннего чаю; но миновав дом по садовой
дорожке, вернулись назад и, подавая мне докуренную трубку, сказали: «Отнеси в дом», а сами вслед затем пошли в сад. Я уже успел сварить
целый таз вишен и накрыл варенье ситом от мух, как идет буфетчик Иван Палочкин и говорит...
За ним душистая черемуха,
целые ряды низеньких фруктовых дерев, потопленных багрянцем вишен и яхонтовым морем слив, покрытых свинцовым матом; развесистый клен, в тени которого разостлан для отдыха ковер; перед домом просторный двор с низенькою свежею травкою, с протоптанною
дорожкою от амбара до кухни и от кухни до барских покоев; длинношейный гусь, пьющий воду с молодыми и нежными, как пух, гусятами; частокол, обвешанный связками сушеных груш и яблок и проветривающимися коврами; воз с дынями, стоящий возле амбара; отпряженный вол, лениво лежащий возле него, — все это для меня имеет неизъяснимую прелесть, может быть, оттого, что я уже не вижу их и что нам мило все то, с чем мы в разлуке.
Надзиратель заставлял работать в нем всех сколько-нибудь способных к труду;
целые дни они мели и посыпали песком
дорожки, пололи и поливали грядки цветов, огурцов, арбузов и дынь, вскопанные их же руками.
Отойдите несколько в сторону от торных
дорожек и в тени кустов, где никого не видно, вы уловите звук
поцелуя и робкий, словно крадущийся шепот.
Целый город, заключавшийся в ограде Кремля, походил на муравейник домов и церквей, по которому дитя провело, в разные стороны, как попало, несколько
дорожек.
Будто для Вани расчищена она, будто для него устроены в ней концерты разноголосых птичек, для него по дну зеленого оврага проведена
целая дорожка незабудок и везде рассыпано столько разнородных цветов, красивых, пахучих.
И рассказала Левкоева все, что ей удалось нечаянно увидеть на береговой
дорожке Пресненского пруда. Когда же дошла до того, как Владислав
целовал у Лизы руку, как она сама
поцеловала его и плакала, прощаясь, Сурмин не выдержал и, вспыхнув, спросил...
— И он еще раз обнял нас,
поцеловал и пошел в город совершенно бесприютный и совершенно счастливый, а мы, у которых все было изобильно и готово, стояли на коленях, на пыльной
дорожке, и, глядя вслед Козе, плакали.